Особый заговор: Ночлег на могиле
Однажды к бабушке приехала семья из трех человек. Бородатый, высокий отец Василий, его жена Акулина и их сын Остап, и вот какую историю я услыхала.
Остап поспорил с хлопцами, что переночует на погосте. Да не просто на кладбище, а уляжется прямо на могилу. Ударили по рукам, и он пошел в сторону кладбища.
И чем ближе он подходил, тем ему становилось тягостней на душе. Он уже жалел о том, что сболтнул сдуру свое обещание, но среди ребят и девчат была Оксана, девушка, которую он любил. Когда ребята спорили о нечистой силе и мертвецах, Оксана ойкала, прижимала ручки к щекам и восклицала, что ни за что бы не решилась пойти ночью на кладбище. Это-то и подтолкнуло Остапа сказать, что он запросто переночует прямо на могиле и ему будет нисколечко не страшно. Кто-то из ребят прицепился к его фразе, и дело кончилось спором на килограмм леденцов, что он всю ночь проспит на погосте. Было темно. На кладбище росли деревья и ели. От них исходила причудливая тень, которая шевелилась, повторяя движения ветвей и листьев на ветру. Казалось, что все вокруг двигается и летает. Остап надеялся, что где-то неподалеку спрятались девчата и хлопцы, чтобы проконтролировать его геройство. Это придавало ему силы. Луна спряталась за тучи, и стало беспроглядно темно. Остап продвигался на ощупь. Наконец он остановился. Нащупав бугор могилы, он улегся на нее, мысленно решив, что друзья затаились и видят его нерешительность.
Земля была все еще теплой от прогретого жаркого дня, и от могильной травы шел нескончаемый дурманящий аромат. Мозг Остапа лихорадочно работал, мысли сменялись одна страшней другой. Ему подумалось, что там, под землей, на глубине двух метров, прямо под ним лежит покойник. Руки его наверняка сложены на груди, а на лбу, как и полагается, положен венчик из ткани, на которой нарисованы кресты и слова из заупокойной молитвы.
Остап замер от жути, которая медленно, но упорно подкатывала к его сердцу. Он не мог ни бежать, ни встать, ни закричать. Ему уже было все равно, следят ли за ним его друзья и Оксана или нет. Он чувствовал, что кончается от страха, но встать, уйти с этой жуткой могилы Остап не мог. Закрыв глаза, он молился, чтобы только уснуть, если уж сил нет на то, чтобы встать и убежать. Вдруг ему почудился шепот, но не со стороны, а прямо-таки из-под него. Вернее сказать, шепот шел в ухо из могилы. «Остап, – шептал голос, – ты мой гость, а я твой хозяин. Никто ко мне не приходил эти годы, ты первый. Хочешь увидеть, где я живу?» «Я засыпаю, – мелькнуло в голове у Остапа. – Это сон», – и он действительно растворился в непонятном нереальном состоянии, какое бывает только во сне, где невозможно определить, где явь, а где сон. «Пойдем!», – сказал все тот же тихий голос.
Перед его глазами появилось сжатое пространство – яма не яма, пещера не пещера. На уровне его глаз, так, как если бы он глядел перед собой, из земли торчали корни деревьев и камни. Он видел, как двигается, извиваясь в земле, червь, и ему в нос ударил терпкий запах земли и прелой листвы. Гроб старый, со сломанными, трухлявыми досками, а в гробу человек. Затем, как бывает обычно во сне, картинка изменилась. Остап шел по аллее. Мимо него шли какие-то люди. Они двигались тихо и молча. Старые, молодые, подростки, маленькие дети, солдаты, священники. Все они были одеты в одежды разных времен и эпох. Остап спросил своего спутника, почему они все молча ходят? – «Они ждут, когда их призовут». Неожиданно у Остапа мелькнула бунтующая мысль – сон это все-таки или не сон? Он обернулся на того, кто был, по его мнению, хозяином могилы, на которой он спал и чье лицо он видел в гробу.
– Я могу спросить все, что хочу? – спросил его Остап. По лицу его спутника промелькнула недовольная гримаса. Но он все-таки сказал:
– Да, можешь спросить, и я отвечу.
– Как твое имя? – спросил его Остап.
– Меня звали Никола.
– Ты можешь мне сказать, когда я умру и как я проживу, а главное, выйдет ли за меня замуж Оксана?
– Оксана не выйдет ни за кого, она утонет, потому что жалость имеет свойство губить. Сам ты будешь болеть, но спасет тебя святое слово.
– Какое слово? – спросил Остап. – Я ни одной молитвы не знаю.
Покойник остановился и сказал:
– Светает уже, нужно идти назад.
И они повернулись и стали возвращаться все той же аллеей.
– Я не знаю святых слов, – снова начал Остап.
– Слава Богу, что эти слова другие знают, – пробурчал его попутчик.
Неожиданно на лицо Остапа кто-то ливанул воды. Он вскинулся и понял, что пошел дождь.
Уже светало, и было видно все, даже можно было разглядеть фотографию покойника на могиле, на которой проспал Остап. Лицо умершего было точно таким же, каким его увидел во сне Остап…
С кладбища Остап бежал как ненормальный. Два раза он падал, порвал штаны об какой-то сломанный крест и разбил коленку.
Наверное от пережитого, у него начался жар. Мать поила его малиной, парила в бане, кутала в лопухи, но он все равно лежал пластом, здоровье никак не возвращалось. Приходили ребята, он понял, что они в тот день сразу же ушли, решив, что у него хватит ума не ходить на кладбище. Еще когда он отлеживался, ему сообщили, что Оксана, спасая на речке ребенка, утонула. Ему вспомнились слова мертвеца, что жалость имеет свойство губить. Шло время, но Остапу становилось все хуже и хуже. Он рассказал своей матери о том, что с ним случилось в ту ночь. О совпадении смерти Оксаны и о том, что спасти его может только святое слово.
Мать Остапа по-своему поняла предупреждение мертвеца и решила поехать с сыном к Евдокии, к моей бабушке, чтобы та молитвой отчитала Остапа от ночевки на кладбище, потому что она слышала от людей о примете – кто переночует на погосте, тот и сам уж будет не жилец.
Случилось все это давно, но я почему-то очень хорошо запомнила этот случай. Парня Остапа, его мать и бородатого отца Василия. А теперь я научу и Вас заговору, каким отчитывала Остапа моя бабушка Евдокия от ночевки на погосте. Сперва читают «Отче наш», а затем заговор:
На море-на океане, на острове на Буяне,
Среди двух гор старая могила стоит,
В той старой могиле, в гробу, вниз лицом,
Покойник лежит,
Спит, не видит, не слышит,
Сердце мертвое не стучит, грудь не дышит.
Встану я, благословясь,
На икону перекрестясь,
Охну, вздохну, к могиле пойду.
Ой ты, мертвая, не отпетая душа,
Возьму я три серебряных гроша,
Закажу тебе отпевание,
Возьми за то на себя страдания.
Ангелы, архангелы, отзовитесь,
За меня (такого-то) помолитесь.
Пойдите Вы, мои хвори, в сыру землю мать,
Чтоб покойник Вас мог в могилу забрать,
Губы, зубы, ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь.
Аминь.
